— Аббас, у себя в фейсбуке вы задали вопрос, кто больше рад предполагаемой новости о гибели Пригожина, Путин или украинцы. А вы сами как считаете?

— Это ж как надо было прожить жизнь, чтобы твоей смерти радовались те, кто друг другу — заклятые враги, чтобы заклятых врагов сплотить положительной эмоцией! Пригожин сумел.

— А не рано они радуются? Всё-таки сообщение об упавшем самолете Пригожина и о гибели Пригожина — это необязательно одно и то же.

— Я не люблю конспирологии, поэтому пока буду исходить из того, что Росавиация, что Пригожин был на борту. Конечно, я не исключаю того, что это операция по исчезновению, организованная самим Пригожиным. «Уходит на пенсию». Денег много, можно сменить внешность, имя, пол…

— Всё сменить.

— И спокойно доживать на пенсии. Такое возможно. Но ведь и в этом случае Пригожин исчезает из политики. В значительной степени это тоже смерть, только не физическая, а политическая. По большому счету, нам всё равно. Пригожина в любом случае больше нет.

— Какие здесь вообще могут быть версии? Вы считаете, его самолет могли нарочно уронить?

— Конечно, только тут вопрос — кто это сделал.

Хотя мы знаем, что украинские спецслужбы задачи на территории России тоже выполняли: и Дугина, и Татарский, и Прилепин — это истории, которые мы знаем. И дроны свои они засылают.

— Но такого, чтобы самолет в воздухе сбили, еще, кажется, не было.

— Такого не было, но в технике этого дела я не разбираюсь, я просто не могу исключать и такой вариант. Мы только знаем, что люди могут обстреливать Крымский мост. А Тверская область — это не Сибирь, не Дальний Восток, это не так далеко от Украины. Но на первом месте для меня всё равно Путин, потому что произошло это на российской территории.

— Если предположить, что это все-таки украинские спецслужбы, им-то это зачем?

— Он просто в списке врагов.

— После мятежа они могли его рассматривать как временно полезного врага?

— Мятеж в целом, конечно, мог повлиять на отношение к Пригожину в Украине, но не настолько, чтобы его вычеркнули из списка врагов.

— Из списка врагов — конечно. А из списка «целей»?

— И из списка «целей» тоже, он в значительной степени совпадает со списком врагов. В конце концов, в Украине не могли исключать, что Путин с Пригожиным договорятся и вернут «Вагнер» на фронт. Строго говоря, с военной точки зрения это отвечало бы интересам обоих персонажей.

— Может ли быть так, что Путин с Пригожиным договорились именно о такой «ликвидации»? Уж больно как-то быстро идут новости о его гибели. Обычно даже родственникам отвечают, что надо ждать экспертизу, а тут — экспертиза останков восьми человек требуется, но один из них почему-то точно Пригожин.

— Да, могло быть и так: давай исчезай таким способом.

— Зачем такие сложности? Восемь человек еще убили, самолет разбили. У них «Новичок» кончился? У Пригожина окна не открываются?

— Для того чтобы применить «Новичок», надо близко подобраться к цели, а не факт, что это возможно. К тому же мы говорим ведь о версии, по которой Путин с Пригожиным договорились?

— Тем более — зачем убивать 8 человек?

— Так это тогда Пригожин своих людей убил. Для достоверности. Ему людей не жалко, нет людей — нет свидетелей каких-то его операций. Посадил их в самолет, а сам в последнюю минуту сказал: мужики, у меня тут дела образовались, я позже прилечу. Или вы считаете, ему людей жалко? Для него цена человеческой жизни — ноль. Для Путина — тем более. Поэтому я тут ничего не исключаю: Пригожин мог исчезнуть сам, мог договориться с Путиным, его мог ликвидировать Путин, могли ликвидировать украинские спецслужбы.

— А мог всех обмануть, остаться в живых, а завтра всем покажет язык.

— Тут версий в избытке. Отвергнуть какую-то я не могу, фактуры пока недостаточно.

— Когда-нибудь ее станет достаточно?

— Нет. Не факт. То есть когда-то — может быть. Но официальной экспертизе мы всё равно доверять не сможем, потому что она тоже подконтрольна Путину. У нас нет независимой экспертизы.

— Они же прокалываются обычно на какой-нибудь ерунде.

— Это мы знаем о тех историях, когда они прокололись. Но мы не знаем о тех случаях, когда у них всё получилось.

— За чем нужно наблюдать, чтобы увидеть какие-то признаки, чтобы понять, что это было?

Или она просто исчезнет? За этим надо следить в первую очередь.

— Если это не исчезновение, а именно ликвидация, то как это стало возможно? Неужели Пригожин был настолько глуп, чтобы через два месяца после мятежа спокойно летать над Тверской областью с включенным транспондером?

— Вот этот вопрос пришел мне в голову первым. Зная, что Путин его ненавидит, почему он летал над Россией? И я сделал вывод, что, видимо, Пригожин излишне рационализировал Путина. Очевидно, что на Пригожине замыкалось слишком многое: операции в Африке, мощнейшие африканские финансовые схемы, финансирование ЧВК на территории России и так далее. Он, видимо, считал, что слишком нужен Путину, что тот всегда предпочтет с ним договариваться, что Путин слишком много потеряет, если его ликвидирует. Думаю, эта мысль давала Пригожину ложное чувство безопасности, ложное самоуспокоение. Он недооценил, во-первых, степень ненависти, которую испытывает к нему Путин. Во-вторых, он недооценил, насколько важно сейчас для Путина послать сигнал российским элитам, которые могут быть потенциально нелояльны.

— Что так будет с каждым?

— Да: ребята, не думайте, что такие вещи пройдут безнаказанно. Пока Пригожин был после мятежа весь в шоколаде, это работало против Путина: ого, можно, оказывается, вон что творить, а потом тебе уголовное дело прекратят, имущество вернут, новые контракты заключат, будешь летать то в Беларусь, то в Африку, то в Петербург. И еще троллить будешь Путина, как он это делал во время саммита «Россия — Африка». Раньше-то казалось, что выступить против Путина — это смерть, а тут выяснилось, что можно. Теперь Путин — или кто-то другой — закрыл эти разговоры, теперь все поймут, что такие вещи безнаказанно не пройдут. Думаю, этот момент Пригожин недооценил. Он не понял, насколько это важно для Путина. Ему казалось, что сохранить африканские операции — это важнее. А Путин мог решить: черт с ней, с Африкой, главное, чтобы все поняли, что жив курилка.

— Насколько, по-вашему, вероятна именно версия о ликвидации?

— Для меня она приоритетная.

— Пригожин кто угодно, только не дурак.

— И все-таки я считаю эту версию наиболее вероятной: Пригожин летел в этом самолете, а Путин его убил.